Согласно Намтар, или жизнеописании, созданном для того, чтобы помогать людям достигать Просветления, Миларепа родился в 1052 году в семье Джоси. Среди его предков был лама Ньнингмапа который был известен своей способностью подчинять демонов. Его отец был торговцем, который разбогател, занимаясь делами далеко к западу от Лхасы. Миларепа рос в теплой, обеспеченной и любящей семье, Хотя его воспитание и образование были обычными, в детстве и ранней юности он отличался повышенной психической чувствительностью. Он также обладал значительной склонностью к духовному. Когда отец обнаружил, что умирает от изнурительной болезни, он доверил управление имуществом своему брату и его жене.
Первым учителем Миларепы был маг из традиции Нингма, восходящей к Падмасамбхаве. Его звали Юнгтон Трогъел и он обладал «Змеиной силой восьми нагов», которые включали в себя способность меять форму по своей воле, расширять свое сознание так, чтобы оно включало в себя иные миры и способность служить всем живым существам. Миларепа пожертвовал ему все, что имел и стал его учеником. Со временем лама узнал об истории Миларепы. Он был тронут решимостью Милареы служить своей матери. Будучи озабоченным силой ненависти матери Миларепы, он отправил его к ламе Ёнтен Гьяцо, для обучения магическому искусству разрушения.
Милаерпа ушел в двухнедельный ритрит для изучения заклинаний и прочих практик. Как только его жадные дядя и тетя наполнили свой дом гостями по случаю свадьбы своего сына, дом был развален на части, погубив тридцать пять человек, оставив в живых лишь дядю и тетю Миларепы. Вернувшись к своему ламе, Миларепа изучил искусство управления погодой, после чего наслал град перед самой уборкой урожая на угодия питавших к нему ненависть односельчан.
После этого все для Милареы стало иным. Он выполнил желания своей матери и тем самым освободился от того, что он считал своим долгом. И несмотря на свою моральную слепоту и искаженное чувство справедливости, он осознал неумолимую работу Закона Кармы.Он понял, что зло порождает зло, что его посупки были ужасны и что они вернутся к нему. В это время умер пребывавший до того момента в полном здравии наставник учителя Миларепы, и учитель погрузился в глубокие рассуждения о карме и Дхарме. Когда он рассказал Миларепе о своем намерении отдалиться от дел с тем, чтобы искоренить собственную черную карму, миларепа попросил помощи. Юнгтон Трогьел послал его к Ронтонгу Лхага. Встретив этого ламу, Миларепа раскаялся ему во всех злодеяниях, что совершил за свою жизнь Ронтонг Лханга рассказал ему, что глубочайшая медитация, включающая прямое осознание, устранит все препятствия, если человеку карма позволит выполнить эту совершенную практику. Миларепа был так рад возможности избежать тяжелогого бремени, что заснул, подумав, что он уже Бодхисаттва. На следующее утро лама вызвал его и сказал, что узнал что сознание Миларепы претендует на роль ученика и поэтому не может учить его. Он посоветовал Миларепе отправиться в Лхотрак и найти там Переводчика Марпу. По словам ламы, Марпа и Миларепа издревле связаны кармически, и только Марпа может научить его Дхарме. Итак, далее начинается рассказ Миларепы о своей жизни.
После того, как умер мой отец, наши соседи во главе с дядей и тетей отняли у нас имущество и невыносимо жестоко обращались с нами. Поэтому я отправился изучать черную магию, чтобы отомстить своим врагам за причиненное ими зло, и накопил много плохой кармы, беспощадно им мстя. Но я испытывал глубокое раскаяние в том, что сотворил столько зла – убил посредством магии тридцать пять человек и уничтожил урожай, и жаждал приобщиться к религии.
Меня послали к ламе Ронтонг-Лхага, он сразу посвятил меня и дал необходимые инструкции. Но я так возгордился, что не мог медитировать и вместо этого уснул. Через несколько дней лама пришел ко мне и сказал: – Есть монастырь в Лхобраке, называемый Дово-унг (Пшеничная Долина), где сейчас живет преданный ученик великого индийского святого Наропы. Он самый достойный из достойнейших, настоящий принц среди переводчиков, обладающий знаниями новых тантрийских учений, не имеющий себе равных во всех трех мирах. Его зовут Переводчик Марпа. Между тобой и ним есть кармическая связь, идущая от прошлых жизней. К нему ты должен пойти.
Услышав это имя, я ощутил невыразимую радость. Меня охватил благоговейный трепет и слезы брызнули из глаз. Так велико было чувство веры, пробудившееся во мне. И, взяв с собой только несколько книг и провизию на дорогу, я отправился туда с единственной целью найти этого гуру. Весь мой путь мной владела одна мысль: «Когда я взгляну на моего гуру? Когда я увижу его лицо?»
За ночь до моего прибытия в Пшеничную Долину Марпа видел во сне, что его гуру, великий святой Наропа явился к нему и, совершив церемонию посвящения, дал ему ваджру, сделанную из лазурита, пятиконечную и слегка потускневшую, а также наполненный эликсиром золотой сосуд, в котором держат священную воду, и велел ему смыть налет с ваджры эликсиром и установить ваджру на Знамени Победы. Он сказал, что это угодно Победителям в Истине прошлого и будет служить благу всех живых существ и поможет Марпе и другим людям в достижении их целей.
Сказав это, Наропа поднялся на небеса, и Марпа во сне увидел, что он выполнил приказание своего гуру – обмыл ваджру святым эликсиром и поднял ее вместе со Знаменем Победы. И ваджра стала излучать такое яркое сияние, что наполнила своим светом все миры. Свет этот озарил все существа, обитающие в Шести Мирах Мира Страстей и рассеял все их страдания. И в радости, в которой они пребывали, не было примеси печали. Охваченные верой, они все с благоговением взирали на Марпу и его Знамя Победы. Некоторые пели хвалебные песни, другие делали пожертвования. Победители в Истине благословили Знамя и совершили церемонию посвящения, и сам он ощущал радость. Он проснулся в счастливом расположении духа. Утром Марпа сказал своей жене:
– Сейчас я пойду на поле, которое буду пахать. Приготовь мне все, что нужно для работы.
Удивившись, жена возразила: – Ведь у тебя всегда есть работники, которые сделают эту работу. Что скажут люди, если ты, знаменитый лама, пойдешь работать в поле, как простой крестьянин? Это вызовет ненужные разговоры. Прошу тебя, не ходи!
Но Марпа не внял ее уговорам и перед уходом сказал: – Принеси мне хорошую порцию чанга (пива).
Когда жена принесла ему целый кувшин, он сказал: – Этого должно хватить для меня. Принеси еще для гостей.
Она принесла еще один кувшин, который он поставил на землю и накрыл шляпой. Во время отдыха он пил свой чанг, сидя рядом с этим кувшином.
Тем временем я шел по дороге, расспрашивая каждого встречного: «Где живет великий йог Переводчик Марпа?» Но к кому я ни обращался, никто не мог мне ответить. Я спросил еще одного, и он сказал, что есть человек по имени Марпа, который живет здесь поблизости, но нет никого, кто бы носил титул «великий йог Переводчик Марпа». Я тогда спросил его, где находится Пшеничная Долина. Он показал: «Вон там». Я поинтересовался, кто живет в этом месте, и он ответил, что там живет человек, которого зовут Марпа. «Не зовут ли его еще как-нибудь?» – спросил я. Он сказал, что некоторые называют его также ламой Марпой. Это развеяло мои сомнения, и я понял, что здесь живет тот Марпа, которого я разыскивал. Я тогда спросил, как называется возвышенность, на которой я нахожусь, и он ответил, что она называется Возвышенность Дхармы. Я подумал, что это очень благоприятный знак, так как я впервые увижу моего гуру с этой возвышенности. Идя дальше, я продолжал расспрашивать встречных о Марпе. Мне встретились пастухи и с ними юноша приятной наружности и нарядно одетый. На нем были украшения, и волосы его были умащены и хорошо причесаны. На мой вопрос старшие не могли ответить, но юноша сказал мне: – Ты, должно быть, спрашиваешь о моем господине и отце, который имеет обыкновение продавать все в нашем доме для того, чтобы купить золото и отправиться с ним в Индию, откуда он возвращается с громадным количеством бумажных свитков. Если ты спрашиваешь именно о нем, то сегодня он пашет в поле, хотя раньше этим никогда не занимался.
Я подумал, что это, вероятно, тот человек, которого я ищу, но мне было трудно поверить тому, что он, знаменитый Переводчик, пашет землю. Размышляя так, я продолжал идти, пока не встретился с ламой крупного телосложения, довольно полным, с глазами навыкате и имевшим очень величественным вид. Он пахал. В тот момент, когда мой взгляд остановился на нем, меня охватили трепет и ощущение невыразимого восторга, что я потерял всякое представление о том, где нахожусь. Когда я пришел в себя, то обратился к ламе с вопросом:
– Почтенный господин, где здесь живет преданный ученик известного святого Наропы по имени Переводчик Марпа? Какое-то время лама внимательно меня рассматривал, а затем спросил: – Откуда ты? Чем занимаешься? Я ответил, что я великий грешник с нагорья Цанг и что, услышав о знаниях и учености Марпы, пришел к нему получить Истинное Учение, чтобы с помощью него достичь Освобождения. На это лама сказал:
– Хорошо, я устрою тебе встречу с ним, если ты закончишь эту работу для меня. – И, вытащив из-под шляпы чанг, дал мне выпить. Выпив его, я ощутил бодрость. Лама, наказав мне работать старательно, ушел и оставил меня одного. Я допил чанг и затем охотно принялся за работу.
Вскоре пришел тот юноша, которого я встретил с пастухами, и сообщил мне, что меня приглашают в дом. Я очень этому обрадовался и сказал: «Лама выполнил мою просьбу, поэтому я хочу закончить эту работу для него». И я продолжал пахать, пока не вспахал все поле. Так как это поле помогло мне познакомиться с гуру, его стали называть Полем Помощи. Летом дорога пролегала по краю этого поля, а зимой пересекала его. Когда я вошел вместе в юношей в дом, я увидел ламу, сидящего на двух подушках, поверх которых был постлан ковер. Лама уже привел себя в порядок, хотя на лбу и у носа были видны следы пыли. Он был грузным, с выдающимся вперед животом. Узнав в нем того же человека, с которым я недавно встретился, я огляделся, ожидая увидеть другого ламу.
Тогда сидящий на подушках лама сказал: – Конечно ты не знал, что я Марпа. Теперь ты знаешь и можешь приветствовать меня. Я тотчас поклонился и, коснувшись лбом его ног, приложил их к моей голове. Совершив эту церемонию, я обратился к Марпе со следующими словами: – О почтенный учитель, я великий грешник с Западного нагорья, пришел, чтобы отдать тебе свое тело, речь и мысль. Прошу тебя обеспечивать меня пищей и одеждой и обучать меня тому, что поможет мне достичь Освобождения в течение одной жизни.
Лама ответил: – Так как ты великий грешник, ты не имеешь ничего общего со мной. Я не посылал тебя совершать грехи от моего имени. Какие грехи ты совершил? – После того, как я подробно рассказал ему о своей жизни, лама поставил следующее условие: – Мне нравится твое предложение посвятить мне тело, речь и мысль, но я не могу обеспечивать тебя пищей и одеждой и одновременно обучать. Или я буду содержать тебя, а учиться ты будешь в другом месте, или тебе придется самому обеспечивать себя пищей и одеждой, а я буду заниматься только твоим духовным развитием. Выбери то, что тебе предпочтительнее. Если я передам тебе Истину, достижение Освобождения будет зависеть только от тебя, от твоего усердия и целеустремленности.
Я ответил: – Я пришел к тебе, мой лама, за Истиной. Я найду пищу и одежду в другом месте. – Сказав так, я тут же начал раскладывать свои вещи и несколько своих книг положил на полку вблизи алтаря. Но лама сразу же запретил мне это: – Убери свои старые книги. Своим холодом они испортят мои книги и священные реликвии.
Я подумал, что он знает, что среди моих книг были и книги по черной магии, и поэтому он запретил класть их вместе с его священными реликвиями. Я взял книги с собой и держал их в отведенном мне помещении. Так я прожил несколько дней. Жена моего учителя кормила меня и снабжала всем необходимым.
Страстно желая достичь Освобождения, я не раз умолял его передать мне некоторые наставления и в ответ он однажды сказал мне:
– В провинции Ю и Цанг у меня есть немало преданных учеников и последователей из мирян, которые очень хотели бы прийти ко мне, но всякий раз их грабят по дороге пастухи-кочевники Ямдака, Талунга и Лингпа. И поскольку это происходило неоднократно, мои ученики не могут прийти ко мне с запасами провизии и подарками. Пойди и напусти на грабителей град. Это будет полезное для религии дело. Тогда я передам тебе наставления относительно Истины.
Я тотчас же отправился туда и напустил сильнейшую грозу с градом в каждом из указанным мест. Когда, вернувшись, я спросил ламу об обещанных наставлениях, то услышал в ответ:
– Что? За твое две-три жалкие градины ты осмеливаешься спрашивать о святейшей Дхарме, которую я получил в Индии такой дорогой ценой? Нет, если ты действительно стремишься к Истине, пойди и посредством магии, адептом которой ты себя считаешь, уничтожь некоторых горцев Лхобрака, так как они тоже часто грабили моих учеников, когда те шли ко мне из Ньял-Ло-ро, и не раз оскорбляли меня. Если ты сумеешь в доказательство своих магических способностей расправиться с ними, я сообщу тебе мистические истины, переданные мне моим почитаемым Гуру, великим пандитой Наропой, – истины, с помощью которых можно за одну жизнь достигнуть Освобождения и прийти к состоянию Будды.
Снова я выполнил приказание гуру, и мое магическое проклятие произвело действие: горцы Лхобрака подрались друг с другом, и во время драки многие были убиты. Однако при виде крови я ощутил глубокое раскаяние и боль. Мой гуру, узнав, что среди убитых было много обидчиков, сказал мне:
– Правда, что ты настоящий адепт магии. – И он назвал меня Великим Магом. Когда я снова попросил его передать мне приносящие спасение истины, лама в ответ сказал: – Ха-ха! Я должен сообщить тебе самые сокровенные Истины, которые я получил в Индии, отдав за них все мое земное состояние, истины, которые все еще исторгают дыхание Дакини, передавших их, и все это в обмен на твои злодеяния? Нет. Такое только может вызвать смех. Если бы на моем месте был кто-то другой, он бы убил тебя за такую дерзость. Пойди и восстанови уничтоженные тобой посевы пастухов и воскреси убитых людей Лхобрака. Если ты сможешь это сделать, тогда я соглашусь передать тебе истины, а если не сможешь, тебе лучше не появляться передо мной снова.
И он гневался так, как будто собирался побить меня. Я же был низвергнут в пучину отчаяния и плакал горькими слезами. На следующее утро лама был настолько добр, что сам пришел ко мне и сказал: – Боюсь, что был слишком суров с тобой вчера вечером, но не принимай это близко к сердцу. Будь терпелив и жди, и тебе будет передано учение. Но мне думается, что ты умелый парень. Поэтому я бы хотел, чтобы ты построил дом для моего сына Дарма-Додай (Букет Сутр). Когда ты его закончишь, я не только сообщу тебе учение, но также буду снабжать тебя пищей и одеждой во время твоего обучения. – Но, – настаивал я, – что случится со мной, если за это время я умру, не достигнув Освобождения? Он ответил: – Я обещаю, что за это время ты не умрешь. Мое учение дает определенную гарантию. И поскольку ты, как видно, обладаешь большой энергией и упорством, ты можешь стремиться к цели беспрепятственно, независимо оттого, достигнешь ли ты Освобождения в течение одной жизни или нет. Моя школа не совсем такая, как другие школы. В ней больше благословения и более непосредственное духовное откровение, чем в какой-либо другой секте. Утешенный и обрадованный этими обещаниями, я сразу спросил ламу о плане дома. У него был свой план, и он осуществил его следующим образом. Поднявшись со мной на возвышенность, обращенную к востоку, и выбрав там место, он начертил план круглого здания и приказал приступить к строительству в этом месте. Я сразу же принялся за работу. Когда я возвел уже половину здания, он пришел и сказал, что, давая указания, он недостаточно хорошо обдумал их и что я должен прекратить работу, сломать то, что построил, и отнести землю и камни на место, где я их брал. Когда я выполнил этот приказ, лама, казавшийся мне пьяным, повел меня на возвышенность, обращенную на запад, и, приказав мне строить там другой дом, начертил план в форме полумесяца и затем удалился. Когда я возвел половину требуемой высоты, лама снова пришел ко мне во время моей работы и сказал, что и этот дом не годится и я должен отнести глину и камни обратно туда, откуда я их принес. Я снова повиновался ему, и лама затем повел меня на возвышенность, обращенную к северу, и сказал мне:
– Мой Великий Маг, по-видимому, я был пьян, когда в прошлый раз велел построить тебе дом, и поэтому дал тебе неверные указания. Вероятно, это была моя ошибка. Но сейчас ты должен построить мне на этом месте действительно хороший дом. Я осмелился сказать ему, что непрестанно строить дома, чтобы затем разрушать их, накладно и для него, и для меня. Я умолял его сначала подумать как следует, а затем давать указания. Он сказал:
– Я не пьян сегодня и хорошо обдумал вопрос. Дом тантрийского мистика должен быть треугольным. Поэтому построй мне дом такой формы. Этот дом мы не будем разрушать. Теперь я строил уже дом треугольной формы. Когда работа была выполнена на треть, лама пришел и спросил:
– Кто приказал тебе строить такой дом:? Я отвечал: – Этот дом для сына твоего преподобия я строю по твоему указанию. – Я не помню этого, – сказал он. – Но если это так, то в то время я, видимо, не владел собой или был в невменяемом состоянии. – Но, – настаивал я, – боясь, что что-то подобное может случиться, я осмелился просить твое преподобие тщательно обдумать этот вопрос, и тогда ты соблаговолил убедить меня, что ты все тщательно обдумал и что этот дом не будет разрушен. И твое преподобие имел тогда вполне нормальный вид.
Лама возмутился: – Как ты это докажешь? Как? Ты хочешь погубить меня и мою семью с помощью колдовства или запереть нас в твоем доме, имеющим вид магического треугольника? Но я же не отнял у тебя твое фамильное наследство. И ты ведь хочешь получить религиозные знания. Но сама форма этого дома может восстановить всех местных богов против тебя. Ты постарайся все разрушить сразу и отнести все камни и глину на место. Тогда я передам тебе те наставления, которые ты желаешь получить. Но если ты не выполнишь моих указаний, ты можешь уходить! И лама был, по-видимому, очень рассержен. Я крайне опечалился этим, но другого выхода у меня не было. Я стремился к познанию Истины, и мне ничего не оставалось делать, как разрушить и этот дом и с материалом поступить так, как было приказано. Из-за тяжелой работы у меня образовалась большая рана на спине между плечом и позвоночником, но я не осмеливался показать ее ламе, который, я боялся, будет недоволен, если я это сделаю. Я также не показывал ее его жене, чтобы она не подумала, что я хочу этим подчеркнуть, какую тяжелую работу для них исполняю. Поэтому я никому не говорил о своей болезни, а только попросил жену ламы уговорить его дать мне обещанные наставления. Она пошла к нему и сказала:
– Мой господин, твои бессмысленные затеи со строительством домов только изматывают силы этого бедного юноши. Прошу пожалеть его сейчас и дать наставления.
Лама отвечал: – Приготовь хороший обед и позови его. Она приготовила обед и привела меня. Лама тогда сказал: – Великий Маг, не обвиняй меня напрасно, как вчера. Что касается наставлений, я их тебе дам. – И он научил меня четырем формулам приверженности, а также молитвам, правилам и обетам и в заключение сказал:
– Они называются временными религиозными наставлениями. Но если ты стремишься получить вневременные религиозные наставления, то есть мистические истины, ты должен поступать так. – И он рассказал мне о подвигах его гуру Наропы и закончил рассказ словами: – Но ты вряд ли сможешь осуществить такое. Боюсь, это слишком трудно для тебя.
Его рассказ произвел на меня глубокое впечатление. Я не мог сдержать слез из-за переполнявшей мое сердце веры и решил делать все, что лама мне прикажет. Прошло несколько дней, и лама пригласил меня пойти с ним на прогулку. Во время прогулки мы подошли к месту, на котором дяди и двоюродные братья ламы договорились ничего не строить и которое теперь ими охранялось. Здесь лама остановился и сказал:
– Теперь ты должен построить обычный, с квадратным основанием дом в девять этажей, с украшениями в верхней части, образующей десятый этаж. Этот дом не будет разрушен, и после окончания строительства я передам тебе истины, которые ты жаждешь получить, и буду обеспечивать тебя всем необходимым, когда ты будешь находиться в уединении, совершая садхану.
– Здесь я осмелился попросить его пригласить в качестве свидетеля его жену. Он согласился, и я пошел за ней, а лама в это время занялся составлением плана дома. Жена ламы сказала:
– Конечно, я могу быть свидетелем, но твой гуру такой своенравный, что не обратит на нас никакого внимания.
Снова я приступил к работе и, заложив квадратный фундамент, начал возводить здание. Случилось так, что старшие ученики моего гуру ради физической разминки принесли к тому месту, где я работал, большой камень. Так как это был очень хороший по размеру камень, я использовал его в качестве краеугольного, установив его над фундаментом вблизи дверного проема. Когда я возвел второй этаж, Марпа пришел посмотреть на мою работу. Осмотрев все здание очень внимательно и заметив камень, который принесли три его старших ученика, он сказал:
– Великий Маг, где ты достал этот камень? – Твое преподобие, его принесли ради разминки три твоих старших ученика, – отвечал я.
– Если это так, – сказал он, – то ты не имеешь права использовать для строительства дома камень, принесенный ими. Потрудись вытащить его и вернуть на место, окуда он был принесен. Я напомнил ему о его обещании не разрушать это здание. Но он тогда сказал мне: – Я не обещал тебе использовать в качестве рабочих моих лучших учеников, посвященных в мистические истины, дважды рожденных. Кроме того, я не приказываю тебе разрушать все здание, но только вытащить этот камень, принесенный моими учениками, и отнести его на прежнее место.
Мне ничего не оставалось делать, как разобрать сверху донизу возведенную мной стену. Вытащив камень, я отнес его туда, откуда он был принесен. Как только лама увидел, что я выполнил его приказ, он сказал:
– Сейчас ты можешь сам принести этот камень и установить его в том же месте. Приложив усилие, равное силе трех, я смог это сделать. Этот камень впоследствии стали называть Гигантом в знак необычной физической силы, которую я приложил, чтобы поднять его.
Когда был построен седьмой этаж, у меня около поясницы появилась еще одна рана. В то время прибыл Метен-Цемпо из Цанг-ронга для получения посвящения в Демчонг-Мандалу. Жена ламы сказала:
– Сейчас подходящий момент для тебя также получить посвящение. И я подумал, что сам заслужил его. Ведь я смог построить такое здание своими руками, и никто мне не помогал. Никто не принес мне ни одного камня даже величиной с козлиную голову, ни одной корзины земли, ни одного кувшина воды, ни одного куска глины. Рассуждая так, я был вполне уверен, что буду достоин посвящения. И, поклонившись, я занял место среди посвящаемых.
Увидев меня, лама спросил: – Великий Маг, что у тебя есть для пожертвования? Я отвечал: – Твое преподобие обещал мне, что когда я закончу строительство дома для сына твоего преподобия, я получу посвящения и наставления. Поэтому я надеюсь, что твое преподобие будет теперь благосклонен ко мне и удостоит меня посвящения.
Лама возмутился: – Какая дерзость! Какая наглость! За то, что ты положил несколько кладок глинобитной стены, я, по-твоему, должен передать тебе священное учение, которое я получил в Индии, отдав за него целое состояние? Если ты можешь заплатить за посвящение, тогда другое дело. Если же ты не можешь, уходи отсюда. – И он ударил меня и, схватив за волосы, вытолкнул из комнаты.
