Никому не известно, кем были родители, и где родился Саи Баба. Многие пытались об этом узнать, расспрашивая Бабу и других, но удовлетворительного ответа или каких-либо сведений так и не получили. Фактически мы ничего об этом не знаем. Намдев и Кабир (великие индийские святые) не родились как обычные смертные. Их нашли младенцами в раковине: Намдева нашел Гонайи на берегу Бхимрати, а Кабира - Тамал на берегу Бхагиратхи. Так же обстояло дело и с Саи Бабой.
Впервые Его увидели шестнадцатилетним мальчиком, сидящим под деревом ним в Ширди. Даже тогда Он казался преисполненным знанием. У него не возникало желания мирских вещей даже во сне. Он изгнал майю, и мукти (освобождение) стало служить Его стопам. Одна пожилая женщина из Ширди, мать Нана Чхопдара, рассказывала о Его появлении в Ширди так. Этого молодого человека, со светлым цветом кожи, ловкого и очень привлекательного, заметили сидящим в асане (йогической позе) под деревом ним. Жители деревни были поражены при виде мальчика, совершавшего аскетическую практику, невзирая ни на жару, ни на холод. В течении дня он ни с кем не общался, ночью он никого не боялся. Люди удивлялись и вопрошали, откуда этот молодой парень внезапно появился. Весь его внешний вид и черты лица были настолько привлекательны, что, лишь взглянув на него, вы чувствовали к нему расположение. Он ни кому не обращался, и всегда сидел возле дерева ним. Он был воплощением бесстрастия и представлял для всех поистине загадку.
Саи Баба стал жить в заброшенной мечети.
Саи Баба не искал общения и разговоров с людьми. Он лишь отвечал на вопросы. Днем Он обычно сидел под деревом ним, а иногда - в тени ветви дерева бабул, росшего у ручья, протекавшего в окрестностях деревни.
Имущество Бабы составляли чилим, табак, тамрел (оловянный горшок), длинный развевающийся кафни, кусок ткани на голове и сатка, которая всегда была при Нем. Кусок белой материи на голове был перекручен наподобие спутанных волос и спускался от левого уха к спине. Одежда не стиралась иногда по восемь дней. Он не носил ни ботинок, ни сандалий. Сидел Он обычно на мешковине. Одетый в каупину (набедренную повязку), чтобы не мерзнуть, он всегда сидел у дхуни (священного огня) - лицом к югу, держа левую руку на деревянной ограде. Дхуни он приносил в жертву эгоизм, желания и все помыслы - и всегда повторял "Аллах Малик" (все принадлежит Господу).
Саи Баба знал все йогические практики. Никто в точности не знал, индус Он или мусульманин. Он праздновал индуистский Рамнавами со всеми необходимыми церемониями, и в то же время допускал "сандаловую" процессию мусульман. Он поощрял поединки борцов на празднике и раздавал победителям призы. Он, как положено, проводил церемонию гопал-кала в день Гокул-Аштами, а в праздничные для мусульман дни позволял им читать их молитву (намаз) в Своей мечети.
Однажды, в праздник Мухарам, некоторые мусульмане предложили соорудить табут (символизирующий гроб Хуссейна и Хасана) в мечети, оставить его там на несколько дней, а потом прошествовать с ним по деревне. Баба разрешил держать табут в мечети, а на пятый день вынес его из мечети, не выказывая ни радости, ни сожаления. Если мы будем думать, что Он мусульманин - Его уши были проколоты (по священной индуистской традиции). Если мы скажем, что Он был индусом - Он поддерживал обычай обрезания. Его нельзя было назвать индуистом, потому что он всегда жил в мечети. Его нельзя было назвать мусульманином, потому что в мечети всегда горел священный огонь дхуни, а это противоречило мусульманской религии. Здесь разрешалось молоть зерно на ручной мельнице; трубить в раковину и звонить в колокольчик. Также разрешалось совершать жертвоприношение огню, петь бхаджаны, раздавать еду, поклоняться стопам Бабы, предлагая аргхью (воду). Если считать Его мусульманином, почему лучшие из браминов и агнихотри, позабыв о своих ортодоксальных взглядах, простирались у Его стоп? Те, кто приходил выяснить, какой Он национальности, теряли дар речи, зачарованные Его даршаном (присутствием). Так что никто не мог определить точно, был ли Саи Баба индуистом или мусульманином. И не удивительно! Ведь тот, кто безраздельно предается Господу, отказываясь от эгоизма и сознания тела, тот становится един с Ним, и вопрос о касте или национальности исчезает сам собой. Саи Баба, Единый с Господом, не видел кастовых различий - Он не видел различий даже между существами. Он ел мясо и рыбу вместе с факирами, но не жаловался, когда собаки прикасались к его пище своими ртами.
Он непринужденно прогуливался, разговаривал и смеялся с ними со всеми, с Его языка не сходило "Аллах Малик" (все принадлежит Богу). Он не любил дискуссий и споров. Он всегда сохранял спокойствие и владел собой, несмотря на случавшиеся порой вспышки гнева; всегда проповедовал совершенную веданту, и никто, до самого конца, так и не узнал. Кто был Баба? С принцами и бедняками он обращался одинаково. Ему были ведомы самые сокровенные тайны людей, и, когда Он обнаруживал это, все поражались. Он был сокровищницей всех знаний и мудрости в обличье притворного неведения. Он не искал славы и признания в мире. Таков был характер Саи. Хотя у Него было тело человека. Его деяния свидетельствовали о Его Божественности. Все люди считали его Воплощением Бога в Ширди.
Кто бы ни ступил на землю Ширди, его страданиям пришел конец.
Жалкие и несчастные окунуться в море радости и счастья, как только они поднимуться на ступеньки Моей мечети.
Даже оставив земное тело, Я всегда буду активным и сильным.
Я буду активным и сильным даже в Своей могиле.
Я буду жив вечно, чтобы помогать и вести всех, кто приходит ко Мне, кто предается Мне и кто ищет прибежище во Мне.
Если ты посмотришь на Меня, то Я посмотрю на тебя.
Если ты переложишь свой груз на Мои плечи, то Я, конечно же, понесу его.
Если ты ищешь Моего совета или помощи, они будут немедленно дарованы тебе.
В домах Моих преданных никогда не будет недостатка.
Саи Баба очень любил светильники. Он брал масло у лавочников, и всю ночь у Него горел огонь в светильниках в мечети и в храме. Так продолжалось некоторое время. Однажды лавочники, бесплатно снабжавшие Его маслом, сговорились не давать Ему больше масла. И когда Баба в очередной раз попросил у них масла, то получил отказ. Баба невозмутимо вернулся в мечеть и поместил сухие фитили в глиняные светильники. Лавочники с любопытством наблюдали за Ним. Баба достал тамрел, в котором оставалось несколько капель масла, налил в него воды, залпом выпил ее, предложив таким образом Господу, потом взял чистую воду, наполнил ею лампы и зажег фитили. К удивлению и страху наблюдавших лавочников, лампы загорелись и продолжали гореть всю ночь. Лавочники раскаялись и извинились; Саи Баба простил их, попросив в дальнейшем не лгать.
М-р Нанасахеб Денгале принес для Саи Бабы деревянную доску для сна, четыре локтя в длину и пядь в ширину. Баба подвязал ее как качели к стропилам мечети при помощи старых тряпок и стал спать на доске. Тряпки были такие тонкие и изношенные, что удивительно, как они могли выдерживать вес самой доски, не говоря уж о самом Бабе. В каждом углу доски Баба зажег панати (глиняный светильник), и они горели у Него всю ночь. Баба, сидящий или лежащий на доске - вот это была картина! Все удивлялись, как Баба забирался и спускался с доски. Из любопытства многие пытались понаблюдать, как Бабе это удается, но ни у кого ничего не вышло. Когда слишком много людей стали интересоваться этим удивительным явлением. Баба разломал доску на куски и выбросил их прочь.
Один джентльмен, мусульманин Сиддик Фальке из Кальяна, после паломничества в Мекку и Медину, приехал в Ширди. Он ночевал в Чхавади и проводил время, сидя в открытом дворике мечети. В течение девяти месяцев Баба не обращал на него внимания и не допускал его в мечеть. Фальке чувствовал себя несчастным и не знал, что делать. Кто-то посоветовал ему не расстраиваться, а попробовать подступиться к Бабе через Шаму, близкого преданного Бабы. Ему сказали, что так же как к Господу Шиве можно приблизиться через Нанди, его слугу и преданного, так же и к Бабе можно подступиться через Шаму. Фальке это предложение понравилось, и он попросил Шаму походатайствовать за него.
Шама согласился и, в подходящий миг, обратился к Бабе следующим образом: "Баба, почему Ты не разрешаешь старому хаджи ступить в мечеть - столько людей свободно приходят и уходят, получив Твой даршан, почему бы Тебе ни благословить его один раз?"
Баба ответил: "Шама, ты рассуждаешь как ребенок. Если Факир (Аллах) не разрешает, что я могу поделать? Без Его милости кто может ступить в мечеть? Ну ладно, пойди к нему и спроси, может ли он пройти маленькой тропинкой за колодцем Барави".
Когда Шама принес утвердительный ответ, Баба снова сказал ему: "Спроси у него, сможет ли он заплатить мне 40.000 рупий в четыре приема". Шама вернулся с ответом, что хаджи готов заплатить даже сорок лакхов (4 млн. рупий).
Тогда Баба снова сказал Шаме: "Мы собираемся зарезать в мечети козла, так вот спроси его. Хочет ли он съесть кусок ноги." В ответ прозвучало, что хаджи хотел бы получить от Бабы маленький кусочек из Его коламбы (глиняного горшка).
Услышав эти слова, Баба разгневался, отшвырнул глиняные кувшины и коламбу, подошел к хаджи и, подняв кафни, сказал: "Почему ты хвастаешься и воображаешь себя старым хаджи? Это так ты читаешь Коран? Гордишься паломничеством в Мекку? Но ты до сих пор не знаешь Меня". Пристыженный Бабой хаджи пришел в смущение. После этого Баба вернулся в мечеть, купил несколько корзин манго и отправил их хаджи. Потом Баба снова подошел к хаджи и, достав из кармана пятьдесят пять рупий, дал их ему. С тех пор Баба полюбил хаджи, приглашал его кушать, и хаджи мог заходить в мечеть, когда хотел. Баба давал ему иногда несколько рупий.
Однажды один йог приехал в Ширди вместе с Нанасахебом Чхандоркаром. Он изучил все труды по йоге, включая "Йогу-сутру" Патанджали, но не мог добиться концентрации ума и пережить состояние самадхи хотя бы на короткий миг. Он подумал, что если Саи Баба проявит милость, то ему откроется путь к достижению самадхи. С этой целью он приехал в Ширди. Придя в мечеть, он увидел Саи Бабу, который ел хлеб с луком. При виде этого он подумал: "Как может этот человек, который ест черствый хлеб с сырым луком, разрешить мои проблемы и помочь мне?" Саи Баба сказал Нанасахебу: "О Нана, кто может переварить лук, должен есть только его, никого не стыдясь". Услышав эти слова, йог был поражен, простерся перед Бабой, полностью предавшись Ему. Искренне и честно он рассказал о своих затруднениях и получил исчерпывающий ответ. В отличном настроении, он уехал из Ширди, увозя с собой уди и благословение Саи Бабы.
Однажды в полдень Баба подошел к дому Радхакришнамайи и сказал: "Принесите Мне лестницу!" Лестницу принесли и, по просьбе Бабы, приставили ее к дому. Он взобрался на крышу дома Вамана Гондкара, прошел по крыше дома Радхакришнамайи и спустился с другой стороны. Что за цель преследовал Саи Баба, никто не знал. Спустившись с крыши, Баба сразу же заплатил две рупии тому, кто принес лестницу. Какой-то смельчак спросил Бабу, почему Он заплатил так много. Он ответил, что никто не должен работать на других бесплатно. Работнику следует платить сразу и щедро.
Один господин по имени Ваман Нарвекар очень любил Бабу. Однажды он принес рупию. Ваман Нарвекар предложил рупию Бабе в надежде на то, что Он освятит ее Своим прикосновением и вернет вместе с уди. Но Баба сразу же спрятал ее в карман. Тогда Шама, зная о желании Вамана, обратился к Бабе с просьбой вернуть рупию. Тогда, в присутствии Вамана, Баба сказал: "Почему Я должен ее возвращать? Мы сохраним ее для себя. Но если он нам даст за нее 25 рупий, то рупию можно вернуть." Тогда, чтобы получить эту рупию, Ваман собрал 25 рупий и положил их перед Бабой. Тогда Баба сказал: "Ценность этой рупии значительно превышает 25 рупий. Шама, возьми эту рупию, пусть она будет у нас, держи ее в храме и поклоняйся ей!"
М-р Сапатнекар изучал право. Вместе с ним учился м-р Шеваде. Они оба и еще несколько человек решили собраться вмести и проверить, кто сколько знает. Все ответы Шеваде были неправильны. Он знал предмет хуже всех, и студенты стали высмеивать его. Но он был совершенно спокоен и сказал: "Знаю я предмет или нет, но, когда придет время, экзамен я сдам. Даже если я не выучил все до конца, мой Саи Баба мне поможет. Так о чем мне беспокоиться?" М-ра Сапатнекара эти слова поразили. Он отвел Шеваде в сторону и спросил: "Кто этот Саи Баба, которого ты так превозносишь?" Шеваде ответил: "Он живет в мечети в Ширди. Он факир. Лишь благодаря заслугам, накопленным в прошлом, человек может встретиться с Ним. Я всецело доверяю Ему. Все, что говорит Он - истинно. Он заверил меня что в следующем году я непременно сдам экзамен". Но Сапатнекар только посмеялся над уверенностью приятеля.
Сапатнекар сдал экзамен и стал практикующим адвокатом. Через десять лет его единственный сын скончался от дизентерии. Его жизнь была разбита. Он попытался утешится, совершая поломничества в святые места, но не обрел покоя. Тогда он начал изучать веданту, но и это не помогало. И вот ему вспомнились слова Шеваде, его вера в Саи Бабу и он решил поехать в Ширди. Вместе с младшим братом он поехал в Ширди и, увидев Саи Бабу, ощутил в сердце радость. Подойдя к нему поближе, он простерся перед ним и, с чистым благоговейным чувством предложил Ему кокос. Но Баба вдруг воскликнул: "Уйди прочь!" Сапатнекар опечалился и отошел в сторону. Ему хотелось спросить кого-нибудь и посоветоваться, как поступить. Ему назвали имя Бала Шимпи. Сапатнекар отусчкал его и все рассказал. Он сказал Бала Шимпи: "Если ты пойдешь со мной к Саи Бабе, то, по крайней мере, я смогу спокойно насладиться Его даршаном и, может быть, Он будет милостив к нам". Бала согласился. Они купили фотографию Бабы и пошли в мечеть. Бала Шимпи передал фотографию в руки Бабы и спросил: "О Дэва! Чья это фотография?" Баба, показывая пальцем на Сапатнекар, сказал: "Это фотография его любящего друга". Сказав это, Он улыбнулся, вслед за Ним заулыбались и все присутствующие. Бала спросил: "Что означает Твоя улыбка?" - и сделал знак Сапатнекару подойти поближе и поклониться Бабе. Но, когда Сапатнекар приблизился к Саи Бабе, то услышал те же слова: "Уйди прочь!" Сапатнекар был в замешательстве. Сапатнекару пришлось подчиниться и он покинул Ширди с тяжелым сердцем.
Прошел еще год. Сапатнекар по-прежнему был неутешен. Он решил поехать в священный город Каши. За два дня до отъезда у его жены был сон. Ей приснилось, что она идет с кувшином к колодцу. Там, у подножия дерева, сидел факир, голова его была повязана платком. Он подошел к ней и ласково промолвил: "Дитя мое, зачем ты без нужды изнуряешь себя? Я дополна наполню твой кувшин чистой прозрачной водой". Я испугалась его и, схватив пустой кувшин, быстро пошла к дому. Факир последовал за ней. Тут она проснулась. Услышав об этом видении, Сапатнекар решил поехать в Ширди.
Когда они пришли в мечеть, она узнала в Саи Бабе факира из ее видения. Она почтительно простерлась перед ним и села, не в силах отвести от него взгляд. Саинатх был тронут ее преданностью и начал рассказывать: "Уже давно у меня сильно болели руки, живот и внутренности. Я принимал различные лекарства, но боль не утихала. Я был доведен до изнурения этими медицинскими снадобьями, из которых ни одно Мне так и не помогло. Ну, а сейчас боль вдруг исчезла." Не упоминая ее имени, Баба рассказал о миссис Сапатнекар. Ее физические страдания, как и предсказывал Баба, прошли.
Когда же к Бабе, на даршан, приблизился м-р Сапатнекар, Баба приветствовал его все теми же словами: "Уходи прочь!" На этот раз он был еще более суров и непреклонен. Сапатнекар подумал: "Неужели я был так грешен в прошлой жизни, что баба все время сердится на меня, в то время, как с другими он так ласков? Почему только я обречен слушать "уходи прочь"? Да, я усомнился в Нем сначала, поэтому Баба привлекает меня к себе таким образом." И он решил остаться в Ширди, сосредоточив свой ум на Саи Бабе и добиться его милости. И вот, как-то раз, убедившись, что поблизости никого нет, он подошел к Бабе и прижался головой к Его стопам. Как только он сделал это, Баба положил ему на голову свою руку. Баба рассказал ему историю одного бакалейщика. На самом деле это была история самого Сапатнекара. Он описал всю его жизнь, в том числе, и смерть сына. Баба сказал: "Он говорит, Я убил его сына! Он обвиняет в этом Меня! Если Я убиваю детей, то зачем он приходит сюда в мечеть и плачет? Ну хорошо, вот что Я сделаю. Я верну ему сына. Его сын окажется вновь в лоне своей матери." Положив руку на голову Сапатнекара, Баба заверил его: "Эти стопы очень древние и святые. Все твои страдания позади. Верь мне, и скоро твои желания исполнятся."
Жена Сапатнекара родила сына через 12 месяцев.
У Шри Саи Бабы было очень много учеников: индуистов, парсов и мусульман. Христиане и сикхи тоже приходили к Нему.
И со всеми Он обращался одинаково. Под сенью его зонтика индусы и мусульмане вместе радостно участвовали в религиозных праздниках друг друга. Кастовая система индуизма не имела никакого отношения к Шри Саи. Он ввел традицию совместного поклонения, молитвы и трапезы и выкуривал свой чилим (табачную трубку) вместе со всеми. Он проявлял величайшее сострадание даже по отношению к животным и птицам и поощрял учеников кормить их и заботиться о них. Он не признавал никаких различий во временном состоянии человеческого существования. Он отказывался принимать пищу, принесенную из королевской кухни на золоте и серебре, и в то же время наслаждался одним-единственным роти (хлебом, изготовленным вручную), предложенным Ему женщиной, просящей подаяние, и осыпал ее благословениями.
Он практиковал и проповедовал гуманизм и всеобщее братство, подобно Пророку. Он утвердил превосходство любви и сострадания над эгоизмом, подобно Христу. Он учил простоте жизни и великолепию человеческой добродетели, отраженной в ежедневном поведении, подобно Будде.
Брат Какасахеба Дикшита Бхайджи жил в Нагпуре. В 1906 году он совершил паломничество в Гималаи, где познакомился с Сомадевом Свами из Хардвара. Они пригласили друг друга в гости. Когда пришло время для Сомадева Свами встретиться с Саи Бабой, ему в голову пришла мысль поехать в Нагпур и остановиться у Бхайджи. Там он наслышался удивительных историй о Саи, и ему захотелось побывать в Ширди. С рекомендательным письмом от Бхайджи Свами отправился в Ширди. Проехав Манмад и сойдя с поезда в Копергаоне, он нанял тонгу и поехал по направлению к Ширди. Подъезжая к Ширди, он увидел два развевающихся флага на мечети.
Увидев флаги, он подумал про себя: "Пристало ли садху так любить флаги? Вот каким путем он хочет снискать себе славу и почести!"
Размышляя о лицемерии святого, он решил повернуть обратно, не заезжая в Ширди. Но его попутчики стали разубеждать его, говоря: "А что с тобой будет, когда ты увидишь паланкин, лошадей и все остальное? Стоит ли переживать из-за каких-то флагов? И зачем ты тогда поехал в такую даль?"
Свами расстроился еще сильнее: "О, эти садху со всеми их барабанами, паланкинами и лошадьми, - с меня их довольно!" Его решение вернуться только окрепло. Но спутники так уговаривали его повидать садху, уверяя, что флаги и все прочее - лишь затея учеников Саи Бабы, знак их любви и уважения, что Свами сдался. Он подумал: "В самом деле, о чем я так беспокоюсь? По крайней мере, мне потом не о чем будет жалеть".
Даршан (присутствие) Саи растопил сердце Сомадева Свами. Он задохнулся от нахлынувшего потока любви. В его душе не осталось ни следа сомнений. Ему вспомнились слова его гуру: "Ваша обитель там, где ум испытывает блаженство". Ему захотелось погрузиться в пыль под стопами Бабы.
Но когда он приблизился к Нему, Саи Баба разгневался и громко закричал: "О, оставь при нас наше лицемерие! Уходи прочь! Зачем тебе даршан того, кто развешивает флаги на мечети? Разве это приличествует святому? Не стоит и на секунду задерживаться здесь!"
Свами поразился: он понял, что Баба читает в его сердце и произносит вслух его собственные мысли. До него дошло, как глупо рассуждал он сам, и как чист и благороден Баба. Он видел, как Баба кого-то обнимал, к кому-то прикасался рукой, кого-то утешал и с кем-то шутил и смеялся. Он успевал заботиться обо всех. Подумав, Сомадев Свами пришел к такому выводу: "Наверное, Его гнев вызвали мои потаенные мысли. На самом деле Он дал мне хороший урок, который, в конечном счете, принесет мне пользу".
