Кувшинка

Между двумя этими понятиями имеется как небольшое различие, так и некоторое сходство. Фактически, эти понятия взаимопроникающие. Шактипат — это Божественная энергия. Если быть точным, то нет иной энергии, кроме божественной. В случае с шактипат однако, человек действует в качестве медиума, посредника. Несмотря на то, что в конечном счете человек как таковой также является частью Божественного, на начальной стадии личность выступает лишь в роли посредника.
Сравните молнию, сверкнувшую в небе, и электрический свет, освещающий дом: по сути это одно и то же, однако свет, горящий в доме, пришел через медиума, и вполне очевидно, что это дело рук человеческих.
Молния, вспыхивающая во время грозы, — это та же самая божественная энергия, однако она не создана людьми. Даже если исчезнет род человеческий, молнии все равно будут раскалывать небо, а вот электрические лампочки больше не заго¬рятся. Шактипат можно сравнить с электрической лампочкой, и человек в этом случае является медиумом, проводником; грейс (милость Божья) подобна молнии, появляющейся без помощи посредника.
Grace — милость Божия, Благодать. Вследствие того, что перевод слова несет в себе определенный смысловой оттенок, связанный с христианской ментальностъю и вносящий некоторый диссонанс в правильное понимание, далее будет употребляться просто слово «грэйс». — Прим. перка.
Человек, достигший такого энергетического уровня, когда он непосредственно входит в соприкосновение с Божественным, может выполнять функции медиума, потому что в данном случае он более подходящее средство, лучший проводник, чем вы. Во-первых, он знаком с этой энергией и с тем, как она действует. Через него эта энергия может быстрее проникнуть в вас. Однако вы абсолютно не готовы к встрече с ней, а вот этот человек вполне зрелое и закаленное средство. Если энергия входит в вас через такого посредника, то это происходит свободно и легко, так как он проводник умелый.
Во-вторых, такой человек — узкий канал, из которого вы можете получать энергию, но только в соответствии с вашими индивидуальными возможностями. Находясь в освещенном доме, можно читать, так как здесь свет поддается регулированию; но при вспышке молнии читать бесполезно, потому что это элект¬ричество регулировке не поддается.
Поэтому если случайно человек оказывается в положении, когда грэйс нисходит на него, или неожиданно возникает ситу¬ация, когда с ним случается шактипат, а проводника рядом нет, то вполне вероятно, что такой человек либо сойдет с ума, либо тело его будет серьезно повреждено. Нисходящей энергии может оказаться слишком много, а способности совладать с ней — слишком мало; понятно, что такой человек будет разбит вдребезги. И тогда неизведанное доселе наслаждение и радость станут невыносимо болезненными.
Можно привести такой пример: человека, годами жившего в темноте, внезапно выводят на яркий дневной свет. И что произойдет? Для него темнота еще больше сгустится, бедняга будет просто не в состоянии увидеть солнечный свет. Его глаза приобрели способность видеть в темноте, поэтому они не выдержат яркости солнечных лучей и закроются.
И все же иногда возникает такая внутренняя ситуация, когда неограниченная божественная энергия нисходит на вас, однако результат может оказаться фатальным, разрушитель¬ным, если вы не готовы. Вы были захвачены врасплох, поэтому происходящее оказывается несчастьем, бедствием. Да, милость Божья, благодать тоже может причинять вред и нести с собой разрушения.
Что же касается шактипат, то здесь возможность случайности сводится к минимуму, почти к нулю, потому что в данной ситуации присутствует человек, выполняющий функцию меди¬ума, проводника. Проходя через медиума, энергия становится мягкой и нежной, к тому же медиум регулирует интенсивность протекающей энергии. Он передает такое количество энергии, какое вы можете выдержать без труда. Но не забывайте, что медиум является только проводником, средством, а не источни¬ком энергии.
Поэтому если человек утверждает, будто совершает передачу энергии, значит, он заблуждается. Представьте, что элек¬трическая лампочка заявит, что именно она вырабатывает свет. На том лишь основании, что свет всегда излучается при ее помощи, лампочка может возомнить себя творцом света. Однако лампочка не является первичным источником света, а всего лишь медиумом, посредником для его проявления. Поэтому человек, утверждающий, что он может делать шактипат, находится в плену той же иллюзии, что и лампочка.
Передаваемая энергия всегда Божественна. Но когда сред¬ством передачи ее становится человек, тогда мы называем это шактипат. В случае отсутствия посредника внезапное нисхождение энергии может причинить вред. Но если человек ждал достаточно долго, если он медитировал с неограниченным спо¬койствием, тогда шактипат тоже может произойти в форме Божественной благодати, грэйс. Посредника не будет, но и несчастья тоже не случится. Его длительное ожидание, его безграничное терпение, его непоколебимая преданность, его несокрушимая решимость разовьют способность принять беско¬нечное. И в этом случае несчастья не случится. Тогда это сможет происходить двояко: через проводника-медиума или без него. Но в отсутствие посредника человек будет ощущать это не как шактипат, а как грэйс.
Вот в чем сходство и различие между этими двумя понятиями. Лично я отдаю предпочтение грэйс; по мере возможности лучше обходиться без участия посредника. Но в одних случаях это приемлемо, в других — нет. Поэтому, в отличие от определенной категории людей, стремящихся к вечной жизни, некоторые могут становиться посредниками, чтобы проводить для других Божественную энергию. Однако посредником может быть только тот, кто больше не является индивидуальным эго. В этом случае возможность риска сводится почти к нулю, поскольку такой человек, становясь проводником, не становится гуру: не существует никакого человека, никакой личности, которая могла бы стать гуру. Хорошенько уясните эту разницу.
Объявив себя гуру, человек играет эту роль относительно вас; когда же он становится посредником, то делает это во взаимодействии с целостным существованием; тогда он не имеет никакого отношения непосредственно к вам. Вам понятна раз¬ница?
Ни в одном состоянии, вызванном взаимодействием с вами, эго существовать не может. Поэтому настоящий гуру тот, кто никогда таковым не становится. Именно таким образом можно определить садгуру — Мастера с большой буквы: тот, кто не стал гуру. А последнее означает, что все, называющие себя гуру, не обладают качественной квалификацией Мастера. Нич¬то не свидетельствует о большей дисквалификации, чем провоз¬глашение себя гуру, ибо это говорит о наличии эго в такой личности, что опасно само по себе.
Если человек внезапно достигает состояния пустоты, ваку¬ума, в котором эго, полностью растворяясь, исчезает, он готов стать медиумом, посредником. Тогда рядом с ним, в его присут-ствии, без малейшей опасности для вас может происходить шактипат. В данном случае ни для вас, ни для проводника, через которого протекает энергия, никакой опасности не возни¬кает.
И все же я отдаю предпочтение грэйс. Когда эго умерло и человек больше не является индивидуальностью, личностью, — когда эти условия выполнены, тогда шактипат становится почти грэйс.
Если человек в таком состоянии больше не личность, тогда шактипат очень близко подходит к грэйс. Тогда даже одно присутствие такого человека может вызвать переживание Бо¬жественного. Такой человек воспринимается и выглядит вполне обычно, но на самом деле он стал единым с Сущим, с Божест¬венным. Скажем иначе: он стал рукой, которую Божественное протянуло вам, к тому же он совсем рядом. Такой человек полностью превращается в инструмент Божественного. Если он, обладая таким уровнем сознания, говорит от первого лица, мы обычно неправильно понимаем его. Говоря «я», он подразуме¬вает Высшее Я, но нам трудно понять его язык.
Вот почему Кришна мог сказать Арджуне: «Оставь все и вручи себя Мне». Тысячи лет мы будем размышлять над тем, что же это за личность, сказавшая: «Вручи себя Мне». Подобное утверждение, казалось бы, свидетельствует о наличии эго. Однако этот человек, эта личность может сказать так просто потому, что он больше не эго. Теперь его «Я» —это протянутая рука Того, Кто стоит за ним, говоря: «Вручи себя мне — Единому». Это слово — «Единый» — бесценно. Кришна гово¬рит: «Вручи себя мне — Единому». «Я» никогда не бывает едино — оно множественно. Кришна же говорит с такого места, где «я» становится единым, а это уже не язык эго. Однако нашему пониманию доступен лишь язык эго; именно поэтому в заявлении Кришны мы усматриваем эгоизм, но такое мнение ошибочно. Всегда существуют два взгляда на вещи: один — с нашей собственной точки зрения, где мы подвержены самообману; второй — с точки зрения Божественного, где заблуждения невозможны. Именно поэтому нечто может произойти через личность, подобную Кришне, в которой не осталось места для индивидуального эго.
На периферии различие между шактипат и грэйс огромно, но в центре оно почти исчезает. Я отдаю предпочтение той области, где трудно провести грань между шактипат и грейс. Только она полезна, только она имеет цену и значение.
Один китайский монах с великой радостью праздновал день рождения гуру. Люди удивлялись, чей же день рождения он отмечает, если ранее всегда утверждал, что у него никогда не было гуру, так как в учителе он не нуждается. Зачем же тогда это празднование? Монах попросил не задавать ему вопросов, но люди продолжали настаивать: «Сегодня День Гуру. Но разве у тебя есть гуру?» Монах ответил: «Не ставьте меня в затруднительное положение. Скажите спаси¬бо, что я пока еще не рассердился».
Но чем больше он хранил спокойствие, тем назойливее становились люди: «В чем дело? Что ты празднуешь? — ведь сегодня День Мастера, а разве у тебя есть мастер?» Монах отвечал: «Раз уж вы так любопытны, я должен что-то ответить. Сегодня мне вспомнился человек, некогда отказав-шийся быть моим гуру, потому что, прими он меня тогда в качестве ученика, я бы сбился с Пути. Помню, я был зол на него, но сегодня с огромной благодарностью хочу склониться перед ним. Пожелай этот мудрец, он стал бы моим гуру, потому что я сам просил его об этом, но этот человек отказался».
Люди удивились еще больше: «За что тогда благодарить, если он отказал тебе?»
Монах отвечал: «Достаточно сказать, что, не став моим гуру, этот человек сделал для меня то, что не под силу ни одному учителю. Следовательно, моя благодарность этому человеку удваивается. Согласись он, мы оба стали бы что-то брать, а что-то отдавать. Я бы коснулся его ног, предлагая свое благоговение и преданность, и тогда сделка была бы заключена. Но он не нуждался в почитании, и он не стал моим гуру. Поэтому я дважды обязан ему. То, что он сделал, было абсолютно односторонним действием: он дал, а я не смог даже поблагодарить его, потому что он не оставил мне ни малейшего шанса».
В подобной ситуации стирается всякое различие между шактшшт и грэйс. Чем больше разница, тем дальше следует держаться; чем меньше разница, тем лучше. Поэтому я придаю особое значение грэйс. В тот день, когда шактипат настолько приблизится к грэйс, что невозможно будет уловить разницу между ними, знайте, что происходит истинное событие. Когда электричество в вашем доме уподобится беспрепятственному и естественному электричеству молнии в небесах и станет частью бесконечной энергии, в этот момент вы поймете, что происхо-дящая шактипат равнозначна грэйс. Запомните мои слова.

Вы говорили, что либо внутренняя энергия поднимается к Божественной, либо Божественное, нис¬ходя, сливается с внутренним. Вы говорили, что пер¬вая — это подъем Кундалини, а вторая — грэйс, благодать Божественного. Позже Вы подчеркнули, что, когда спящая внутренняя энергия встречается с мощной энергией Бесконечного, происходит взрыв самадхи. Обязателен ли союз проснувшейся Кундалини и грэйс для самадхи? Или подобен ли подъем Кундалини к сахасраре тому, что происходит при нисхождении грэйс?

Взрыв никогда не происходит благодаря только одной энергии. Взрыв — это объединение двух энергий. Будь взрыв возможен с участием только одного компонента, он произошел бы давным-давно.
Возьмем, к примеру, спичечный коробок и положим рядом с ним спичку: они могут пролежать так до бесконечности но пламени так и не возникнет. И не важно, насколько мала дистанция между ними — полсантиметра или еще меньше — все равно ничего не произойдет. Для взрыва необходимо трете, соприкосновение двух составляющих; только тогда вы сможете добыть огонь. Пламя скрыто в обоих предметах, но невозможно получить его при помощи только одного из них.
Взрыв происходит, когда встречаются обе энергии. Поэтому спящая внутренняя энергия человека должна подняться к сахасраре, и только тогда становится возможным взрыв, объединение. Этот союз осуществим только на уровне сахасрары. Ваши двери закрыты, а солнце светит снаружи. Свет остается по ту сторону ваших дверей. Вы двигаетесь внутри вашего дома, вверх по лестнице, к дверям, но все же не встречаетесь с солнечным светом. И только распахнув двери, вы соприкасаетесь с солнечным светом.
Итак, конечной точкой Кундалини является сахасрара. Это та дверь, за которой нас ожидает грэйс, благодать. Божественное всегда ждет возле этой двери. Именно вас нет у двери; вы еще далеко внутри. Именно вам следует подойти. Именно здесь произойдет объединение, и оно примет форму взрыва. Такое событие называют взрывом, потому что эго немедленно исчеза¬ет; вас больше не существует. В результате взрыва спичка сгорает, но спичечный коробок существует по-прежнему. Спич¬ка, которой являетесь вы, превратится в пепел и сольется с бесформенным. В происходящем больше не будет вас. Вы потеряны, разбиты и рассеяны, вас больше нет. Отныне вы не тот, кем были, оставаясь за закрытыми дверьми. Все, что было вашим, утрачено. Остается только Тот, кто ожидает снаружи у двери, а вы становитесь Его частью. Для этого недостаточно только вас. Для такого взрыва вам необходимо подняться вверх к бесконечной космической энергии. Спящую внутреннюю энер¬гию следует пробудить и поднять вверх к сахасраре — туда, где всегда ждет космическая энергия. Путешествие Кундалини на¬чинается из вашего спящего центра, а заканчивается на грани¬це, за которой вы исчезаете.
Итак, существует одна граница, физическая, которую мы принимаем как нечто само собой разумеющееся. Но эта граница не столь уж и существенна. Если мне отнимут руку, для меня разница не будет велика. Если ампутируют ноги, тело не будет сильно страдать, потому что я буду существовать по-прежнему. Иначе говоря, я останусь, несмотря на изменения, производи¬мые в пределах границ. Даже лишенный глаз и ушей, я все же остаюсь, существую. Поэтому ваша настоящая граница не ограничена формой физического тела; ваша настоящая граница — это сахасрара, — тот центр, за пределами которого вы прекращаете существование. Только выходя за пределы этой границы, вы исчезаете; вы просто не можете остаться.
Кундалини — это ваша спящая энергия. Границы ее прос¬тираются от сексуального центра до макушки головы. Именно поэтому мы постоянно отдаем себе отчет в возможности не отождествляться с различными частями тела, но нам не изба¬виться от отождествления с нашим лицом, головой. Легко признать, что я не являюсь рукой; но трудно, видя себя в зеркале, утверждать: «Я не это лицо». Лицо и голова — вот предел. Следовательно, человек готов потерять все, но только не свой интеллект, свой ум.
Однажды Сократ говорил об удовлетворенности, удоволь¬ствии, утверждая, что это огромная ценность. Некто поинтере¬совался, предпочтет ли он оставаться неудовлетворенным Сок¬ратом или стать удовлетворенной свиньей. Сократ ответил: «Для меня предпочтительнее неудовлетворенный Сократ, пото¬му что свинья даже не догадывается о своей удовлетворенности, а вот неудовлетворенный Сократ по крайней мере осознает свою неудовлетворенность». Сократ хотел сказать этим, что человек готов расстаться со всем, но только не со своим интеллектом — даже если это интеллект неудовлетворенный.
Интеллект, ум, также находится рядом с сахасрарой, седь¬мой, и последней, чакрой. Будет справедливым сказать, но мы имеем две границы. Первая — это сексуальный центр; ниже его начинается мир природы. На уровне сознания сексуального центра нет различия между растительным, животным царствами и человеком. Этот центр — конечный предел для мира природы, в то время как для человека — это первая точка, пункт отправления. Когда мы полностью отождествляемся с уровнем сознания сексуального центра, мы тоже являемся животными.
Второй наш предел — ум, интеллект. Он располагается рядом с той границей, за пределами которой находится Божественное. Мы больше не являемся самими собой за пределами этой точки; за ней мы превращаемся в Божественное. Таковы две границы, между которыми движется наша внутренняя энер¬гия.
Резервуар, в котором спит вся наша энергия, расположен рядом с сексуальным центром. Именно поэтому девяносто де¬вять процентов человеческих мыслей, снов и поступков кружит¬ся вокруг этого резервуара. Не важно, какого уровня достигла культура и какие фальшивые предлоги отыщет общество: вся жизнь человека сосредоточена вокруг этого центра. Зарабатывая деньга, человек делает это ради секса; если он строит дом, то для секса; когда добивается престижа, положения в обществе, то опять-таки ради секса. Вся деятельность человека имеет своей коренной причиной секс.
Те, кто понимает, говорят о двух целях — сексе и осво¬бождении. Другие две цели — благосостояние и религия — только средства. Секс черпает свои ресурсы в благосостоянии; следовательно, чем более сексуальна эра, тем сильнее она будет ориентирована на материальное процветание. В эпоху же нас¬тоятельного поиска освобождения яснее и глубже выступает жажда познания религии. Религия — такое же средство, как и материальное благополучие. Если вы стремитесь к освобожде¬нию, религия станет вашим средством. Если вы жаждете сексуального удовлетворения, тогда ваше средство — материальное благополучие. Итак, существуют две цели и два средства — потому что у нас две границы.
Примечательно, что между двумя этими полюсами нет места для отдыха, остановиться просто негде. Многие оказыва¬ются в очень затруднительной ситуации, если в них не возни¬кает стремления к освобождению, но вместе с тем они по каким-то причинам становятся противниками секса; положение их действительно ужасно. Они отдаляются от сексуального центра, но не желают приближаться к центру освобождения. Таких людей терзают сомнения и неуверенность, а это очень тяжело, невероятно болезненно, настоящий ад. Они испытывают постоянный дискомфорт, внутреннюю раздвоенность и хаос.
Задержку на середине Пути нельзя считать ни правильной, ни естественной, ни исполненной значения. Например, мы видим человека, поднимающегося вверх по лестнице и вдруг остано-вившегося посередине. Правильно будет сказать ему: «Сделай одно из двух: либо поднимайся дальше, либо спускайся вниз, ведь лестница — не дом, останавливаться посередине пути бессмысленно». Нет более бесполезного человека, чем тот, кто останавливается на полпути. Все, что бы он ни хотел предпри¬нять, он может сделать либо на вершине лестницы, либо у ее подножья.
Образно говоря, позвоночник — наша лестница, а каждый позвонок на ней — ступенька. Кундалини поднимается с самого нижнего центра и доходит до самого верхнего. Если она дости-гает верхнего центра — взрыв неизбежен. Если же остается в самом низу, то, несомненно, принимает форму сексуальной разрядки, эякуляции. Эти два положения следует хорошенько понять, уяснить.
Если Кундалини находится в нижнем центре — выброс сексуальной энергии неизбежен. Если же она достигает верши¬ны — взрыв определенно случится. Оба эти явления по сути своей являются взрывами; и оба требуют присутствия второго участника. Для сексуальной разрядки второй участник необхо¬дим, даже если это воображаемый партнер. Но в данном случае выбрасывается не вся ваша энергия, потому что это только начальный, отправной пункт вашего существа. Вы больше, чем это, вы ушли гораздо дальше. Животное полностью удовлетворено в этой точке и, следовательно, не ищет освобождения. Обрети животные способность излагать, они записали бы в своих книгах только две цели, достойные приложения усилий: благосостояние и секс, причем благосостояние, выраженное в форме, приемлемой для животного мира. Тогда животное физи-чески более сильное окажется богаче. Оно победит остальных в борьбе за секс, собрав вокруг себя десять особей женского пола, а это тоже является одной из форм материального благополу¬чия. Лишний жир под шкурой животного — тоже признак его благосостояния.
Так и богатство человека тоже в любой момент может превратиться в жир. Правитель может окружить себя тысячью жен; было время, когда достаток мужчины измерялся количеством женщин, которых он содержит. Если мужчина беден, как он может обеспечить четырех жен, положенных мусульманину? Лишь намного позже сформировались современные критерии степени обеспеченности — такие, как полученное образование и счет в банке. В прежние дни единственным критерием уровня материального благополучия являлось количество жен. Вот почему превознося достоинства легендарных героев, обязатель¬но указывали непомерное, нередко весьма далекое от истины число их жен.
Упомянем к примеру, шестнадцать тысяч жен Кришны. Во времена Кришны не существовало иного способа подчеркнуть его величие: «Если Кришна столь велик, тогда сколько же у него должно быть жен?» Отсюда понятное измышление количества в шестнадцать тысяч — по тем временам производившего огромное впечатление —ведь людей, населявших тогда планету, было гораздо меньше. В Африке даже в наши дни существуют сообщества, состоящие лишь из трех человек. Поэтому, если этой троице сказать, что у кого-то три жены, каждому из них такое количество покажется невероятным, потому что их понимание не простирается дальше цифры три.
В сексуальной сфере требуется присутствие партнера. Но если второго нет, то можно просто вообразить его наличие, и это приведет к нужному эффекту. Вот откуда мнение что присутствие Бога хотя бы в воображении обеспечивает возможность взрыва. Здесь черпают свое начало традиции бхакти, пути преданности, в котором воображение использовалось как средство взрыва. Если эякуляция возможна посредством вооб¬ражения, тогда почему таким же образом не может произойти и энергетический взрыв в сахасраре?
Казалось бы, это увеличивает возможность встречи с Гос¬подом посредством воображения; однако на самом деле это исключено. Эякуляция возможна при помощи воображения, потому что подобный опыт уже был в реальности, следователь¬но, ее можно вообразить. Но у нас не было встречи с Богом, поэтому мы не можем вообразить Его. Мы в состоянии предс¬тавить только то, что уже происходило с нами.
Человек, испытавший определенный вид удовольствия, всегда может вернуться в него, воскресить в памяти и снова насладиться. Глухой от рождения не услышит ничего и во сне, как бы ни пытался; он не в состоянии даже вообразить звук. Точно так же слепой не представляет, что такое свет. Однако если человек потерял зрение в процессе жизни, он всегда может увидеть свет в мечтах. Более того: теперь он видит свет только в мечтах и снах. Итак, можно вообразить только пережитое, но нельзя представить то, что никогда не испытывал.
У нас нет опыта взрыва, следовательно, воображение здесь не поможет. Нам следует по-настоящему идти изнутри, и тогда произойдет настоящее событие. Итак, сахасрара-чакра —ваша предельная граница, за которой заканчиваетесь вы.
Как я уже говорил, человек — это лестница. В данный контекст вписывается сказанное Ницше: «Человек — это мост между двумя крайностями». Существуют две полярности: одна принадлежит природе и не имеет конца, вторая, Божественная, тоже беспредельна. Человек — это шаткий мост, раскачиваю¬щийся между ними. Следовательно, человек — вовсе не прис¬танище отдохновения. Нужно идти либо вперед, либо назад. На мосту невозможно построить дом. Того, кто надеется уютно устроиться на мосту, ждет горькое разочарование, потому что мост — это не место для жизни. Он предназначен для перехода с одной стороны на другую.
В Фатехпуре Сикри Акбар пытался создать храм всех религий. Он мечтал о единой религии, которую назвал Дин-и-Илла, — квинтэссенции всех религий. Над дверью храма было высечено изречение Иисуса Христа: «Царство Мое не от мира сего». Спаситель хотел сказать, что этот мир всего лишь временное пристанище, а не родной дом. Можно укрыться здесь на время, но невозможно остаться навсегда. Это только место для передышки во время длительного путешествия. Это времен¬ная стоянка, где можно переждать ночь, а утром вновь отпра¬виться в путь. Здесь наш приют для отдыха в ночи, но с первыми лучами солнца мы покидаем его. И другой цели нет. Мы не остаемся здесь навсегда.
Человеческое существо — это лестница, которую необхо¬димо преодолеть; поэтому люди всегда пребывают в состоянии напряжения. Говорить, что мы напряжены, не совсем правильно
— скорее, человек и есть само напряжение. Мост всегда напряжен; именно благодаря этому напряжению он и является мостом — тем, что пролегло между двумя крайностями. Человек
— это неизбежное напряжение; следовательно, он никогда не пребывает в состоянии покоя. Уподобившись животному, он может испытать временный покой; но полного покоя он достигает, только растворяясь в Божественном. Напряжение ослабе¬вает, когда человек уподобляется животному; тогда он спуска¬ется с лестницы и оказывается на земле — в месте, знакомом ему уже тысячи жизней. Стремясь освободить себя от всех сложностей, связанных с напряжением, человек ищет освобож¬дения в сексе или в родственных ему переживаниях — алкоголе, наркотиках, то есть в том, что может принести временное забытье. Но в таком состоянии можно пребывать только огра¬ниченный промежуток времени; при всем желании в нем нельзя оставаться вечно. Даже самый дурной из нас пребывает на животном уровне лишь кратковременно.
Человек, совершающий убийство, делает это в тот момент, когда становится животным. Наше превращение в животных в некотором роде напоминает прыжок: на мгновение человек поднимается в поднебесье, а затем вновь опускается на землю. Поэтому даже отпетый негодяй не остается таковым навечно, это невозможно. Он ужасен только в какие-то моменты, а все остальное время такой же, как и большинство людей. На мгновение он достигает для себя комфортного состояния, потому что выпадает обратно на знакомую территорию, где нет никакого напряжения. Именно поэтому вы не обнаружите нап¬ряжения в животных. Загляните им в глаза: никакого напряже¬ния. Животные не сходят с ума, не совершают самоубийств, не страдают от сердечных болезней. Но если они попадают в рабство к человеку — в качестве тягловой силы или любимца всей семьи, — обстоятельства меняются. Когда человек пыта¬ется перетащить животное через мост, тогда и начинаются все сложности.
Бродячий пес, зайдя в дом, будет ходить там, где ему нравится, но домашняя собака сделает то, что прикажет хозяин. Эта домашняя собака приобщилась к миру людей, оставив позади свой мир. Она пересекла границу, тем самым ввергнув себя в беду. Оставаясь животным, она подвергается напряжени¬ям человеческого существа. Следовательно, такое животное постоянно находится в состоянии стресса, и с радостью ждет приказа выйти из комнаты.
Человек может вернуться в животное состояние только на короткий период. Именно поэтому мы говорим, что все наши радости мимолетны. Мы пытаемся обрести счастье в животном состоянии, но не можем долго оставаться в нем. Трудно, если невозможно вернуться к прежнему уровню нашего сущест¬вования. Если вы хотите вернуться во вчерашний день, можно закрыть глаза и вызвать его образ — но как долго это продлится? Открыв глаза, вы обнаружите себя там, где находи¬тесь в настоящий момент.
Нельзя вернуться назад. Возможно лишь кратковременное возвращение, после которого всегда наступает раскаяние. Сле¬довательно, все мимолетные кратковременные удовольствия, в свою очередь, вызывают сожаление. У вас остается ощущение, что все ваши усилия были напрасны, но через несколько дней вы забываете об этом и вновь совершаете эту же ошибку. Мимолетная радость может быть достигнута на животном уров¬не, однако вечная радость доступна лишь после слияния и растворения в Божественном. Это путешествие должно быть завершено внутри вашего собственного существа. Вам придется пересечь мост с одного конца в другой; только тогда возможно второе событие.
Я считаю секс и самадхи эквивалентными понятиям. Для такого мнения имеется своя причина. Действительно, только эти два события можно считать эквивалентными. В сексе мы нахо¬димся на одном краю моста — на самой нижней ступеньке лестницы, где мы едины с природой; в самадхи же мы пребываем на другом краю моста — на самой вершине лестницы, где мы едины с Божественным. В обоих случаях возникает союз, единение; оба события определенным образом являются взры¬вом. И в том и в другом случае вы теряете себя: в сексе — на мгновение, в самадхи — навсегда. В обоих случаях вы дости¬гаете выхода. Первый — очень кратковременный взрыв, после которого вы вновь выкристаллизовываете себя, ибо то, куда вы уходили, — более низкая ступень, возврат к ней надолго невозможен. Но как только вы сливаетесь с Божественным, рекристаллизация исключается.
Возврат невозможен. Это все равно что взрослому человеку надеть одежду ребенка. Вы стали единым с Абсолютом, поэтому больше не можете снова превратиться в индивидуальность. Теперь индивидуальное «я» стало таким пресным и незначитель¬ным местом, что вы уже не можете войти в него. Вам даже трудно представить, как можно пребывать в нем. Здесь кончается проблема с индивидуальностью.
Для того чтобы произошел взрыв, ваше внутреннее путе¬шествие должно достичь сахасрары и там встретиться с Божес¬твенной энергией, грэйс...
Необходимо пояснить, почему мы называем этот центр сахасрарой. Такие термины не случайны, хотя язык и развива¬ется произвольно, посредством постоянного употребления обле-ченных в слова понятий. Мы используем слово «дверь» — однако любое другое название вполне приемлемо для обозначе¬ния данного объекта. В мире тысячи языков, следовательно, тысячи слов способны передать тот же самый смысл. Но если объект не случаен, тогда во всех языках мы находим сходство. Итак, значение слова «дверь» несет в себе следующий смысл: то, через что входят и выходят. Поэтому во всех языках слово, используемое для обозначения двери, имеет одинаковый смысл, так как это часть опыта, а не простое совпадение. В слове заложена идея о пространстве, через которое возможен вход и выход.
Подобным образом и смысл слова «сахасрара» был отчека¬нен в результате опытов, это слово вовсе не случайно. Как только такой опыт происходит с вами, внезапно возникает ощущение, что внутри вас одновременно распустилась тысяча бутонов. Мы говорим «тысяча», подразумевая бесконечное мно¬жество; мы делаем сравнение с цветами, потому что это событие напоминает цветение. Нечто внутреннее, то, что было закрыто, раскрылось, подобно бутону. Слово «цветок» используется в контексте распускания, цветения. Расцветает не только одна или две вещи — расцветает бесконечное множество, все ваше существо.
Поэтому вполне естественно назвать такое событие раск¬рытием «тысячелепесткового лотоса». Вы видели, как распуска¬ется лотос под утренними лучами солнца? Понаблюдайте вни¬мательно. Подойдите к пруду и молча наблюдайте, как лотос медленно раскрывает свои лепестки. Тогда вы сможете предс¬тавить, какое чувство возникнет, если таким же образом в голове распустится тысячелепестковый лотос. Хоть и отдаленно, но вы сможете представить это событие.
Есть еще один чудесный опыт: секс. Тот, кто глубоко погружается в секс, тоже ощущает это цветение, но данный опыт слишком кратковременный. Нечто распускается внутри, но почти тотчас закрывается.
Однако между двумя этими опытами существует различие. При опыте с сексом цветок ощущается как открывающийся вниз, при самадхи же все лепестки тянутся вверх. Такое различие может быть обнаружено только при прохождении через оба опыта. Вполне естественно, что цветок, раскрываю¬щийся вниз, соединяет вас с низшей сферой реальности, в то время как цветок, раскрывающийся вверх, производит соедине¬ние с высшей сферой. Это цветение — не что иное, как раскрытие, делающее вас восприимчивым к иной реальности. Открывается дверь — дверь, через которую нечто входит в вас, чтобы произошел взрыв. Для взрыва вы должны подняться к сахасраре, а там Некто всегда ждет вас. Неправильно говорить, что некто придет, как только вы достигнете сахасрары; Некто уже здесь, Он ждет, когда вы подниметесь изнутри.

Раскрывается ли Кундалини в сахасраре лишь с помощью шактипат? Только ли тогда возможен взрыв? Если это так, то не значит ли, что самадхи возможно достичь при помощи кого-то другого?

Хороший вопрос. Вот это следует хорошенько понять, В существовании, в жизни нет ни одного события настолько простого, что его можно было бы понять только с одной стороны; каждое событие необходимо рассматривать во многих измерениях. Например, если я ударю молотком по двери и та рухнет, я смогу утверждать, что это случилось от удара молотком. Подобное утверждение справедливо в том смысле, что, не ударь я, дверь осталась бы целой. Затем тем же самым молотком я ударю по другой двери, но молоток может сломаться и дверь не рухнет, — затем... Затем к нашему знанию прибавляется еще один фактор: когда я ударил по первой двери и та рухнула, это произошло не только благодаря молотку. Дверь была полностью готова рухнуть. Возможно, она обветшала, потеряла прочность, но, что бы там ни было, была готова открыться. Следовательно, в случившемся дверь сыграла такую же роль, как и молоток. В одном случае молоток ударил и дверь рухнула; в другом — молоток сломался и дверь не открылась.
Поэтому, если во время шактипат что-то происходит, то не только благодаря шактипат. Вторая сторона, медитирую¬щий, внутренне собран, он готов, и в данном случае малейший толчок принесет результат. Если такой толчок не был дан медитирующему шактипат, возможно, потребуется немного больше времени, чтобы достичь сахасрары. Следовательно Кун¬далини достигает сахасрары не только благодаря шактипат; все дело лишь в сокращении времени — и ни в чем больше. Медитирующий достигнет в любом случае.
Предположим, я не ударил по двери, но она уже такая ветхая, что вот-вот обрушится: тогда она может упасть даже от малейшего дуновения ветерка. Но даже если утихнут все ветры, дверь все равно рухнет под грузом времени. И тогда будет трудно объяснить, как и почему она упала; но ведь все это время она готовилась рухнуть. Так что в основном вся разница заключается только в промежутке времени.
Например Свами Вивекананду проблеск Божественного посетил в присутствии Рамакришны. Будь только Рамакришна причиной случившегося с Вивеканандой, тогда то же самое могло произойти и со всеми теми, кто приходил к нему. У Рамакришны были сотни учеников. А будь единственной причи¬ной сам Вивекананда, это могло бы случиться с ним гораздо раньше. Прежде чем прийти к Рамакришне, Вивекананда посе¬тил многих, но ничего не происходило. Следовательно, Вивека¬нанда был по-своему готов, а Рамакришна по-своему способен.
Когда такая готовность и такая способность встречаются в определенной точке, интервал времени происходящего сокраща¬ется. Могло случиться так, что Вивекананда не повстречал бы Рамакришну в такой момент и великое событие произошло бы через год, либо через два, или в следующем рождении, или через десять жизней. Время не так важно.